МЕСТО И ДАТА РОЖДЕНИЯ, ВОЗРАСТ
Бостон, Массачусестс, США;
23.08.1988, 26-27 лет;

РОД ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Остап Бендер американского формата, инвестор, студент Колумбийского университета, информатор ЦРУ;
В числе всего прочего, выкупил часть акций «Highwater Corporations».

ФЕЙРУМНОСТЬ
нет

---

БЛИЖАЙШИЕ РОДСТВЕННИКИ
Фауст Мур – биологический спермодонор, существо, лишь по недоразумению называющее себя его отцом. Работает детским врачом где-то в Бостоне, несколько лет назад ошивался в Нью-Йорке.
Фрида Мур (Таннер) – мать. Она же – менеджер среднего звена в какой-то бостонской конторке, которой Аарон регулярно звонит, справляясь о её здоровье.
Грейси Мур – младшая сестра. Спокойно учится себе на врача и горя не знает.
Бесчисленные Муры, приносящие кучу неприятностей.

НАВЫКИ И УМЕНИЯ
Одарённый математик и экономист, обладает блестящей интуицией. В силу весьма сомнительного способа заработка немного умеет стрелять, немного – делать невинные глаза. В плане быта ничем не отличается от среднего обывателя. Любит кататься на велосипеде.
ВНЕШНИЕ ПРИМЕТЫ
Это та неловкая ситуация, когда ты ненавидишь свою семью, но морда выдает породу с головой: от совершенно характерных для тех, кто знает семейство Муров, черт лица, но типичного экстерьера. Если вкратце: высокий, патлатый, темноволосый, волосы вьются, выглядит, как эскорт на выезде, но с хорошим вкусом. Несмотря на то, что полно денег, обычно одевается в примитивном масс-маркете и дорогими гаджетами не владеет.
Обладает очень выразительной мимикой и умением громко орать.

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ
Во всякой уважаемой, богатой и большой семье обязательно найдется своя белая ворона. В семействе Муров – воротил модельного бизнеса – эта роль досталась Аарону и его отцу. Папашу он, впрочем, не знает – мудак сбежал от семьи, когда ему было семь, и с тех пор давал о себе знать только денежными подачками. Отношения Аарона с семьей в целом можно описать, как фиговые. Он презирает распущенность, свойственную миру высокой моды, прохладно относится к матери, которую собственные эмоции всегда интересовали больше, чем дети и терпеть не может отца – даже несмотря на то, что в последний раз видел его больше пятнадцати лет назад. С раннего детства он привык заботиться о себе и о сестре самостоятельно. Мать была вечно занята на работе и совершенно не умела делиться душевным теплом, а родственники отца оказались липкими, навязчивыми, абсолютно приторными. Аарон старался с ними не общаться. В шестнадцать лет, с разрешения матери, он начал играть на бирже, и быстро добился в этом деле успеха. К двадцати годам ему удалось набрать достаточную сумму, чтобы полностью погасить кредит на образование.
Финансовые игры давались ему легко. После выпуска из Гарварда родственники отца предлагали ему вступить в семейный бизнес, но Аарон, давно испытывавший отвращение к их образу жизни, не только не стал им помогать, но и порвал с семьей все связи. Единственным исключением стали его сестра и мать. Несмотря на экономическое образование и на умение зарабатывать, деньги для Аарона так и не стали смыслом всей жизни. Заработанное на торгах он спускал легко: на оплату образования сестре, на другие свои нужды. Инвестирование ему казалось – и кажется по сей день – обычной интеллектуальной игрой. Свой первый серьезный капитал он заработал, банкротя своих конкурентов. Вовремя сказанное слово, работа с чужими клиентами, раздутый из ничего скандал – и ещё один мудак отправлялся на обочину жизни, а Аарон аккуратно выводил небольшую сумму в офшоры.
Неприятности у него начались несколько лет спустя, когда Аарон решил вложиться в акции «Highwater Corp». ЦРУ уже некоторое время наблюдало за молодым и любопытным инвестором. Его интерес сочли опасным и взяли на крючок. Добрые люди с вежливыми лицами настойчиво предложили ему оказывать организации кое-какие услуги, в обмен на разумные советы по инвестированию (от некоторых из них, разумеется, нельзя было отказаться). Вскоре по их подаче Аарон переехал в Нью-Йорк, поближе к знаменитой фондовой бирже.
Впрочем, он старается делать вид, что всей этой истории в его жизни нет. Регулярно сидит на торгах,  портит жизнь всяким нехорошим людям и пару лет назад даже сподобился снова поступить в университет на факультет естественных наук (деньги деньгами, а высокое – это святое).
Что касается истерики с фейрумом, Аарону она очень не нравится. Как известно: меньше знаешь, крепче спишь, а он и так оказался слишком близко к людям, которые в любой момент могут отправить его в самый эпицентр неприятностей - в том числе и наркотического свойства.

---

СВЯЗЬ С ВАМИ	КАК ВЫ НАС НАШЛИ	ПЛАНЫ НА ИГРУ
Скрытый текст: Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.	лил творит чудеса	Трепать дяде нервы, сливать информацию ЦРУ и активно портить жизнь всем нечистым на руку дельцам, которые попадутся на пути.

ПРОБНЫЙ ПОСТ

В свои четырнадцать лет Кальвин фон Синклер состоит сплошь из острых плеч, выступающих косточек, мальчишеской худобы и жил. Кто-то сравнивает его с маленьким волчонком: из тех, что уже не присасываются к материнской груди, но всё ещё остаются щенками.
Сейчас этот щенок стоял у дверей супермаркета, сосредоточенно рассматривая проходящих мимо людей. Его губы шевелились, а от напряжения на лбу образовалась едва заметная складка. В городе было слишком много людей и, даже несмотря на то, что он жил здесь уже четвертый год, он никак не мог привыкнуть к этому.
Кальвин сердито ощерился, прикусывая костяшку пальца: его дилер опаздывал и это могло значить всё, что угодно – от того, что его признали непригодным (хотя к этому не было никаких поводов), до того, что у хрыча Уолтера просто испортилось настроение. И то и другое выглядело одинаково паршиво: другого способа заработка у Кальвина не было. «Только криминал, только хардкор», - как говаривал его приятель Томас. В городе их было много таких: неприкаянных, бесприютных, собравшихся в столицу Мира со всех уголков планеты. Столица была практически единственным мегаполисом у темных и светлых – и практически единственным местом, где можно было встретить чужаков, потому что именно здесь находился портал, соединяющий Мир с перекрестком. Разумеется, в таких обстоятельствах здесь же был неизбежен быстрый рост преступности – и количества сирых и угнетенных, которым было не место в других уголках мира демонов.
Кальвин хмыкнул, поправляя сползшую с плеча одежду. Она была велика ему на размер и выглядела потрепанной, но особого выбора у него не было. Про «жрать» он предпочитал не вспоминать: последний хот-дог был рано утром, а Синклер никогда не опускался до воровства. Пусть он и сбежал из дому в далекие одиннадцать, гордости ему было не занимать. Торговля наркотой предполагала какое-то вложение сил и времени, за которое не зазорно было получать вознаграждение. С Уолтером Кальвин вел дела два года. Старик был хорошо известен на улицах и мальчишек к себе почти не брал, говорил: «Ненадежны». Кальвин, своей работоспособностью, смог завоевать его доверие и по праву эти гордился, как и любым честно и хорошо исполненным делом. Он не рассчитывал на иное отношение, нежели быть просто наемным работником, и не искал особой снисходительности – умение, редкое для ребенка его возраста. Возможно, дело заключалось в том, что Кальвин был на диво самодостаточен и не нуждался в чужом одобрении лет этак… с семи, в общем, пол своей жизни. Поэтому и ждал он тихо, не испытывая недовольства из-за опоздания: как ждал бы любой человек, у которого назначена деловая встреча с кем-то значительно более могущественным.
Наконец, на дальнем конце улицы мелькнула знакомая фигура и Кальвин козырьком приложил ладонь к глазам, защищая их от слепящего летнего солнца. Уолтер помахал рукой, указывая на знакомую подворотню.
Синклер фыркнул, шлепая босыми ногами по нагретому пластику. Сандалии были привязаны к поясу: он во всём любил простоту и очень любил тепло. Нырнув в прохладу подворотни, подросток поежился, вскинул голову, открывая для чужого взгляда красивое, узкое лицо, обрамленное неровно стриженными светлыми прядями.
- Да? – несмотря на внешнюю почтительность, в его голосе слышался едва уловимый вызов. Кальвин фон Синклер считал себя наемным работником, но не рабом и не уставал об этом напоминать.
Немолодой, лысеющий мужчина с роскошными усами неприятно фыркнул и похлопал себя по бедру:
- Как твои дела, мальчик?
- Хорошо, - неприязненно фыркнул Кальвин, не трудясь скрывать интонацию, но всё же, помявшись, кинул, - Спасибо. Давайте.
Он требовательно протянул руку за суточным товаром, опираясь боком на грязную стенку. Она холодила тело даже сквозь рубашку, такая же едва теплящаяся, как и все в этом укромном углу. Здесь было тихо, темно и безлюдно и это было главным достоинством этого места.
Именно поэтому, когда у прохода, ведущего на большую улицу, раздался шум, Синклер обернулся, меряя источник звука неприятным взглядом. Звук в планы не входил, а значит можно было ждать подвоха от старины Уолтера или от легавых.