МЕСТО, ВОЗРАСТ И ДАТА РОЖДЕНИЯ
Нью-Йорк | 28 лет | 27.02.1987
РОД ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Ассистент преподавателя зарубежной литературы, Колумбийский университет.
ФЕЙРУМНОСТЬ
Бета-фейрумная.
СВОЙСТВО 
Пирокинез – способность воспламенять предметы, менять интенсивность огня и его температуру, форму.
Побочные эффекты: носители способности часто страдают от биполярного расстройства, эмоциональной нестабильности. Из-за сильного стресса человек может самовоспламениться, буквально превратившись в живой факел. Таким людям приходится прилагать много усилий для самоконтроля.

---

БЛИЖАЙШИЕ РОДСТВЕННИКИ
Честер Лейн - муж.
НАВЫКИ И УМЕНИЯ
Знает французский, до 18 лет занималась балетом, посредственно умеет играть на фортепиано. Легко находит общий язык с людьми, практически обладая даром убеждения. Умеет водить машину. Сладости и выпечку готовит лучше, чем основные блюда.
ВНЕШНИЕ ПРИМЕТЫ
Создает впечатление человека, пребывающего всегда в хорошем настроении. Не любит разговаривать о плохом и откровенничать. Одинаково кокетлива и женственна как в спортивных шортах, так и в юбке-карандаш. Речь живая с активной жестикуляцией. Не имеет предпочтений в одежде. Всегда держит себя в форме, бегая пару раз в неделю в парке и посещая танцевальные классы каждое воскресенье.
ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ
Я стояла в ванной комнате и смотрела на горящую корзину с грязным бельём, которое вместо того, чтобы отправиться в прачечную, отправилось на тот свет; стояла и думала, что наш брак с Честером - это нелепая ошибка молодости; и в этот момент мне казалось, что моих слез будет достаточно для того, чтобы потушить тлеющий пластик, не позволив при этом сгореть квартире к чертовой матери.

Я люблю Честера Лейна, но может после пяти лет брака этого уже недостаточно?

Честер Лейн, ты невозможный человек. Ты не любишь ходить в кино, более того, тебе не нравится карамельный попкорн. Ты ненавидишь, когда я крашусь и надеваю юбки - честно говоря, тебе вообще не нравится моя одежда и эта куча молоденьких студентов вокруг; воскресное утро и я в одном фартуке на голое тело с тарелкой блинчиков в руках куда более тебя устраивают. Хотя, черт, а какого мужчину это не устроило бы, верно?

Когда ты сделал мне предложение спустя пару месяцев нашего знакомства, мне не хватило смелости поговорить об этом с родителями лично, и я написала смс с короткой фразой "мы обручены", на что папа ответил, что я опечаталась.
Мы обречены, Честер Лейн, но разве это важно, когда я так горда носить твою фамилию?

В моей биографии просто разобраться: семья "белых воротничков", счастливое детство, школа с отличием, а затем и университет, который мне так и не удалось оставить раз и навсегда. Мои амбиции разъело твоим вниманием, встречами на пожарной лестнице и цветами из соседней лавки. Ты был таким сложным. Головные боли, попытка суицида, скучная работа. С каждым разом, когда ты исповедовался передо мной, с каждой тайной, доверенной мне, я чувствовала, как к моим ногам падает целый мир - не тот, которого я ждала, когда мне было двадцать.
Мой мир - это ты, Честер, твои руки - мой дом, а твои слова - молитва.
В болезни и здравии, в горе и радости, в богатстве и бедности... Я клянусь тебе каждым прожитым днём -
все это никогда не закончится.

Я могу назвать миллион причин, почему мы вместе, начиная от твоих чарующих глаз и заканчивая занавесками на кухне, цвет которых ты любезно мне уступил во время ремонта. С каждым годом, проведённым вместе, мои ощущения не меняются - мне все те же двадцать три, я юна, люблю серьезную литературу и дурацкие комедии, важничаю и задираю нос в ссоре, совершенно не умею варить супы и по-прежнему предпочту бутылку пива элитному полусухому. Все мои страхи до замужества не подтвердились, и даже твоё предложение завести ребёнка звучало так естественно, что мы не стали ждать возможности попасть в постель, а просто торжественно выкинули презервативы и занялись сексом прямо в туалете ближайшего кафе.

Я не принимаю противозачаточные - мой гинеколог против этого по некоторым причинам, так что секс без резинки, мягко говоря, внёс в нашу жизнь новизну.
Огонь, горящий внутри меня, вырвался на волю - говорят, это случается, когда человек чувствует себя нереализованным, но не в буквальном же смысле?
Так бывает. Ты пресекаешь любую возможную мысль о том, что делаешь что-то не так, живёшь своей жизнью, но в один момент это дерьмо все равно настигает тебя и именно тогда все катится к чертям.

Я забеременела. И, кажется, только эта мысль держала нас с тобой под контролем, да, Лейн?
Ты слабо улыбаешься мне и это больше похоже на гримасу боли - хорошенькая же картина предстанет нашему ребёнку!
Иногда я так злюсь, что о меня можно о ошпариться - в прямом смысле этого слова, - и это проблема, исходя из того, как часто тебе хочется меня обнять.
Ты всегда чувствовал, что с тобой что-то не так, говоришь ты, гладя меня по волосам и слушая, как стучит дождь в мансардное окно. Ты догадывался, что имеешь какое-то отношению к фейруму, но теперь, когда этим заразилась и я, ты в этом полностью уверен. И говоришь ты это так, будто мы действительно со всем справимся, и я, уже почти задремавшая на твоих коленях, так отчаянно хочу в это поверить, что вместо того, чтобы уснуть окончательно, ещё долгое время тебя целую.

Но мы не справлялись. Куча испорченных вещей, запах горелого пластика и постоянная тошнота довлели надо мной куда больше, чем нестабильное психическое состояние, день и ночь сопровождающее мой первый триместр. Я старалась, Честер, я старалась, но ты был сам не свой. Понимаешь? Я всегда знала, что у тебя есть свои секреты, но не хотела претендовать на твоё личное пространство, и теперь, все, что я чувствую - это боль, сжимающаяся внутри меня. Теперь тебе сложно меня любить? Мы больше не готовим вместе, не проводим вечера, сидя в одной комнате. Ты не сопровождаешь меня на приемах у врача. Я знаю, что не должна этого показывать; в воздухе между нами висит миллион оговорок, стоит только произнести их вслух, - и все закончится.

Сегодня мне особенно нехорошо. Я наблюдаю за тем, как ты собираешься по делам, с полным пониманием того, что тебе нужно отдохнуть от моего присутствия. Мы даже не пытаемся это скрывать.
Я листаю ежедневник с расписанием занятий: посередине сегодняшней даты - пара слов, втайне подписанная твоим небрежным почерком, о том, как ты меня любишь.
Мы не изменились. И наша любовь не изменилась. Я никогда не верила в обстоятельства, но вот бумага сворачивается в горящую трубочку от очередного моего прикосновения, я встаю из-за стола и исчезаю в ванной, повернув дверной замок.
Меня тошнит, а боль в животе готова ожившим комом вырваться через позвоночник. Я сползаю по стене; лужа крови подо мной обещает мне неплохой бэд трип по подсознанию, и последнее, что я слышу - это то, как ты долбишься в дверь, переходя на мат - позолоченная ручка трепещет под твоей рукой и мне кажется, будто она сейчас отвалится и отвратительно звякнет по окровавленной плитке.
Наша любовь слишком велика, чтобы делить её на троих.
Понимаешь?
И слишком мала, чтобы нас осталось только двое.

Все нормально, Честер. Потерпи ещё.
Каждый новый день будет только проще.

---

СВЯЗЬ С ВАМИ	КАК ВЫ НАС НАШЛИ	ПЛАНЫ НА ИГРУ
skype: ssherrwwoodd	реклама	быть классной женой и желанным игроком

ПРОБНЫЙ ПОСТ

Я смотрела на него так, будто между нами были не месяцы, а годы. Он стоял, такой прекрасный, у парапета крыши и сигарета в его губах предательски дрожала.
Когда мы успели стать чужими, Ай? Когда боль тысяч переломанных косточек сменилась болью моей недооценённой глупости?
Я так боялась открыть глаза тем декабрьским утром и увидеть, что все произошедшее – не сон, - и как забавно и смешно осознавать мне сейчас, что разочаровывать тебя, Айзек, оказалось куда страшнее, чем умирать.

Мао был для меня особенным человеком, и каждый раз, когда я думаю о нем, по всему телу растекается тепло.
Мур. В череде потерь, в которых я винила только себя и свою глупость, он расположился на первом месте.
Я часто вспоминаю наши встречи: такие неловкие сначала и такие долгожданные в конце. Ночевки в ногах его больничной койки в ожидании того, когда он очнётся; поврежденные конечности; сигареты из моих рук просто потому, что сломаны пальцы – все это стало таким повседневным и в то же время особенным для нас двоих. Почему я не придавала этому значения тогда?
Прости меня, Мур. Иногда так трудно очнуться.

Мы проводили вечер, лёжа валетом и мечтая о лучшем мире, который якобы ждал нас за границами приюта. (Клянусь, уже тогда он был у наших ног). Айзек молча смотрел в потолок, а затем привстал на локтях и без лишних предлогов в очередной раз спросил меня о Нике, а когда я вновь начала смеяться и все отрицать – просто взял и ушёл. И отчего-то я не попыталась его остановить.
С тех пор мы перестали видеться. И, черт возьми, все, что я считала нужным делать в данной ситуации – это беспечно стараться не замечать его отсутствие.

А затем, по прошествии нескольких недель, случилось то, что случилось.

- Ты пришёл… - одними губами проговариваю я, со стыдом осознавая, что он не мог не прийти.
Я иду вперёд, сначала нерешительно, а затем несусь к нему, будто он вот-вот, нереальный плод моей фантазии, исчезнет – и обнимаю, утыкаясь носом в его майку, что есть сил. Каждое его слово приносит мне боль и в то же время осознание того, что я этого заслужила. Те ножи, что были вставлены в спину, летят мне в грудь – и я, опрометчиво осчастливленная его присутствием, добровольно распятая, готова принять удар.
- Прости меня, Айзек, прости, - как ребёнок начинаю тараторить – ну и пусть, - Хотя, постой – можешь не прощать, я ведь все понимаю, правда! Я знаю, что обидела тебя, Айзек Мур, не думай, что не знаю!
Наконец с усилием поднимаю глаза и делаю шаг назад, нехотя покидая его тёплый плен, в который я, глупая, так нагло ввалилась без приглашения. Мои щёки горят огнем, и я невольно подпрыгиваю на месте, словно щенок после долгой разлуки с хозяином – мне одновременно и грустно, и радостно, и, казалось, я трачу все силы на то, чтобы мой голос не дрожал.
- Давай просто жить дальше. Я так хотела тебя увидеть… И, вот, ты пришёл, - я так по-дурацки улыбаюсь, будто выиграла лотерею. Хотя, на деле, выиграла куда большее.
- Мне так тебя не хватало, - простодушно, но абсолютно искренне, я будто за раз перечисляю все возможные доводы не уходить, задержаться со мной ещё на пару минут здесь, так близко к небу, что если меня подсадить, я смогу докоснуться до него руками.
Айзек ведь такой высокий.

Я делаю ещё пару шагов назад, возвращая Муру обратно бессовестно украденное у него личное пространство. Я – раскаявшийся грабитель, пришедший с повинной. И если мы наедине в последний раз, то будь добр, не ругай меня,
а просто обними крепче.