ВОЗРАСТ И ДАТА РОЖДЕНИЯ
27.05.1991 (24 года)
РОД ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Библиотекарь.
ФЕЙРУМНОСТЬ
Бета-фейрумная.
СВОЙСТВО 
Телепатия, стирание памяти.

---

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ
Мисс Стоун кажется ничем не примечательной особой. Скромный библиотекарь, молча выдающий книги без каких-либо эмоций, – такой запоминают ее школьники и студенты, посещающие библиотеку. Весь день Нина работает, заполняя идентичные заявки, справочники, и ведет учет книг, а ночью закрывает библиотеку и идет спать в подвал в этом же здании.
О Нине Стоун действительно мало что известно. Никто из посетителей библиотеки не догадывается, что пришлось пережить этой молодой и загадочной девушке. Когда-то она убежала из секретной лаборатории – единственной, в которой все еще тайно проводятся опыты. Нина изменила свою внешность настолько, насколько могла себе позволить без хирургического вмешательства. Сначала она скрывалась с группой бездомных, а потом нашла работу в библиотеке на окраине Бруклина. Нина старается вести уединенный скромный образ жизни, так как очень боится снова попасть в лабораторию и пережить заново те кошмары. Поэтому она почти ни с кем не общается, а в свободное время просто изучает просторы интернета или тихо играет по ночам на скрипке – это единственное, чему она обучилась не в стенах лаборатории.

---

СВЯЗЬ С ВАМИ	КАК ВЫ НАС НАШЛИ	ПЛАНЫ НА ИГРУ
К сожалению, кроме указанной в профиле почты, других способов связи нет.	Через рекламу на другом форуме.	Пожалуй, надо просто кидать её из ситуации в ситуацию, давать развиваться, попробовать вкусить нормальной жизни, свободы. Персонажу как минимум надо покидать подвал.

ПРОБНЫЙ ПОСТ

Барабаны дождей отбивают собственный ритм на оконном стекле, редкими вспышками молний наполняя ничтожной долей света старый подвал. Лампочка над потолком создаёт крошечный ореол света, периодически мигая с тихим, назойливым треском. «Завтра сказать, что сломалась лампочка в подвале», — единственной мыслью проносится в голове, хотя вот уже пять минут ярко-голубые, подобно лазуриту с мягкими полосами золота, глаза направлены в стену, бесцельно изучая то, до чего им и дела нет. Тонкие руки дрожат, покрытые желтовато-коричневым налётом, подобно соку созревшего ореха, пахнущую столь едко, что можно разъесть глаза. Также пахнут длинные, влажные волосы, вновь приобретшие оттенок тёмного каштана, не смягчённые даже шампунем с ароматом сладкой ванили. Ничто на свете не способно перебить дешёвую, липкую гадость, сползающую всё быстрее, отчего ты в отчаянных порывах держишь её всё дольше и дольше, молясь всем существующим богам, чтобы на этот раз не случилось никаких происшествий.
В подвале холодно, как бывает во всех старых подвалах, чьи каменные стены остывают, сырея под воздействием влаги. Она устроилась близ бойлера, в осенние часы работавшего без продыху, давая желанное тепло. Периодически, из старых труб близ потолка вырывался пар, издавая звук, похожий на предсмертный выдох умирающего от нескончаемого курения старика, чудом умудрившегося дотянуть до столь преклонных лет. Подвал и сам постепенно умирал, разваливаемый на части трещинами, испещрившими северную стену, да плесенью, что клубилась, словно сигаретный дым у самого потолка, постепенно приближаясь к отопительной клубе маленьким чёрным пятнышком. Незваной гостье было не на что жаловаться, покуда тепло и крыша над головой позволяют появляться на работе вовремя, по утрам успевая принять душ и сделать незатейливый завтрак на походной печке.
Нарушаемая природным шумом тишина служила своеобразным успокоительным от тысячи голосов, день за днём звучавших в голове. Люди думают ежесекундно, бесконтрольно и отчаянно, создавая вечный хаос в отлаженной системе разума, каждое мгновение жизни тратившего на лихорадочное изобретение способов как можно сильнее погрузиться в людской водоворот, сливаясь с окружающим пейзажем настолько, что ни одна живая душа, пристально разглядывая нужную точку, не увидит и намёка на присутствие. Каждый день этот мозг страдал, разрабатывая всё новые способы скрыться, периодически воюя со страхом и паникой, любящими вновь разлад в вечный процесс. Страх вызывал боль, чувства, воспоминания, а разум проносил весь этот ворох через сознание, мощным броском убирая в дальний угол, чтобы после упустить момент, когда они вырвутся наружу, внезапно и совершенно необязательно, упорно доказывая, что, как и прежде, помнят всё на свете, не способные выкидывать ненужные куски. Первое время это сводило с ума, заставляя задумываться о приобретении приличной горсти таблеток, что разом оборвёт любые мучения, но постепенно, смирившись с наличием страха, подчиняя себе по кусочку, день за днём, раз за разом превращая гомон собственных чувств в едва слышимый гул, похожий на звук из-за толщи воды. Находиться в мысленном аквариуме было приятно. Слышишь лишь то, что хочешь слышать, игнорируя настойчивые вопли сознания, поставившего слово «беги» на повтор. Это не всегда легко — переставать идти у эмоций на поводу, и всё же прошло много времени. Чудовищно много. Однажды всё забудется.
Осторожно касаясь рукой холодного корпуса скрипки, мягко подтягивая ближе, дабы нижний овал оказался на коленках, она хватает другой рукой смычок, автоматически, почти неосознанно. За окнами барабанят капли, завывания труд смешиваются с дыханием пара. Тихая, грустная мелодия извлекается из крепко натянутых струн, эхом разносится по пустой комнате, создавая троекратное эхо. Этот грустный ноктюрн на скрипке водосточных труб, убаюкивающий, сродни материнской колыбельной, печальный, подобно плачу расстроенного ребёнка. Мелодичными отзвуками он разбивается о стены, не выходя дальше, а если такое и случается, то бедный, совершенно несчастный мистер Реддиган уже давно потерял остатки собственного рассудка, считая все эти завывания не более чем шумом разбушевавшихся привидений, отчего-то поселившихся близ бойлерной.
Лазуревые глаза медленно смыкаются под тяжестью век и улыбка, мягкая, чуть дрожащая, но совершенно счастливая, расцветает на губах, покрасневших от частого покусывания как маковый цвет. Сердце билось в такт незатейливому мотиву, постепенно успокаиваясь, убеждённое, что вот он — блаженный покой.